Antonio
Активный участник
источник: http://www.pravmir.ru/o-priverzhennosti-realnosti/
В последнее время мне довелось прочитать несколько статей, объединенных одной темой – почему люди уходят из Церкви. Нужно заметить, что все люди разные – то есть обладают разными темпераментами и характерами, и находятся в разных жизненных ситуациях, поэтому то, что для кого-то – тяжкое искушение, для кого-то другого – ерунда, и непонятно, чего и беспокоиться. Одного человека напрягает то, что Церковь требует жениться, а уж потом все остальное. Меня тоже когда-то это напрягало – но с тех пор я давно и счастливо женат, вопрос снят.
Других отталкивает, что они не могут втусоваться, почувствовать себя своими; я же по натуре скорее интроверт, и не очень тяготею к тусованию вообще.
Я не хочу сказать, что все эти искушения – ерунда. Как раз для кого-то может и не ерунда, а что-то совершенно невыносимое. Если бы я принадлежал к несколько другому психологическому типу или моя жизнь сложилась иначе, я мог бы и сейчас падать под тяжестью этих (или других) искушений. Но – и это мне кажется важным отметить – это никак не повлияло бы на природу реальности.
В свое время мне в память врезалось определение из учебника физики: “реальность – это то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом”. Устройство мироздания не зависит от моих или Ваших обстоятельств и искушений. Оно не зависит от того, насколько комфортно я себя чувствую в Церкви.
Церковь делает определенные утверждения о реальности – и они истинны или нет “независимо от нас и наших мыслей об этом”. Верующий хочет, чтобы Бог был, атеист хочет, чтобы Его не было – на реальное положение дел ни то ни другое никак не влияет.
Если стараться жить разумом, рефлексией, а не чувствами (полностью не получится, но можно стараться), то крайне странно уходить из Церкви потому, что седьмая заповедь напрягает, а в возвышенных духовных переживаний небогато. Если Церковь заблуждается, надо уходить из нее поэтому – и только поэтому. Если Церковь свидетельствует истину, надо оставаться в ней поэтому – и только поэтому. Если Бог, Создатель и Спаситель, лично встречает меня в Таинстве Евхаристии, то не может быть никакой причины уйти – а если это не так, то не может быть никакой причины оставаться.
Если Евангелие говорит правду, то нам надлежит идти к Чаше по одной необходимой и полностью достаточной причине – Христос заповедал “сие творите в Мое воспоминание. (Лук.22:19)” и обещал, что “Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. (Иоан.6:54)”. Если это правда – то это правда совершенно независимо от наших личных проблем и искушений, симпатий и антипатий, привязанностей и конфликтов. Если это неправда – то как бы прекрасно мы не чувствовали себя в Церкви, нам в ней нечего делать.
Беда современной культуры (впрочем, возможно, это беда нашего падшего рода вообще) в том, что люди не склонны спрашивать “правда ли это?”. Они скорее склонны спрашивать “комфортно ли мне с этим?”
Ссылки на недостоинство церковных людей апеллируют не к разуму, а к эмоциям. Вероятно, среди, например, буддистов (и их духовных наставников) есть весьма почтенные люди, способные вызвать глубокое уважение и симпатию. Вероятно, также, что среди них, как и среди любой вообще большой группы людей можно найти типов самых отталкивающих.
Я не делаюсь буддистом несмотря на первых, и вовсе не потому, что меня отталкивают вторые – а просто потому, что я полагаю буддизм ошибочным. Буддисты мне скорее нравятся – довольно милые люди; но это не причина принимать их взгляды на мироздание.
Точно так же, располагающие к себе христиане – еще не причина поверить во Христа, а нерасполагающие – совершенно не причина от Него отрекаться.
Кого мы встретим на жизненном пути – вопрос нашего частного опыта, который мало что говорит о вселенной в целом. Продолжу ту же аналогию с буддизмом: может быть, я встречу Кэндзи Миядзаву, гениального писателя и добродетельного человека, и проникнусь симпатией к буддизму; может, я встречу тибетского феодала, рубящего руки рабам за мелкие провинности, и проникнусь глубоким отвращением; кто мне подвернется – ничего не говорит о правоте или неправоте буддисткого взгляда на мир. Устройство мироздания не зависит от того, кого мы встретим и какие симпатии или антипатии при этом испытаем.
Более того, наши симпатии и антипатии очень сильно влияют на то, что и кого мы видим; мы так или иначе склонны фильтровать поступающую информацию. Я не думаю, что этот фильтр можно выключить – но, по крайней мере, можно отдавать себе отчет в его существовании.
Бывают люди, которые выйдя из подъезда, тут же становятся свидетельствами бесчинств понаехавших; бывают люди, которые, напротив, не могут высунуться из дома, не увидев зверствующих скинхедов. Зайдя в интернет, мы вцепимся в какие-то новости, а какие-то – проигнорируем; что-то нас воспламенит, что-то скользнет мимо сознания. Все евреи, встреченные антисемитом – исключительно коварные хитрецы; все русские, встреченные русофобом, пьяны в стельку. Оба могут описывать свой реальный опыт – просто они не видят простодушных евреев или трезвых русских, так уж оптика настроена. Грехи церковных людей – реальность (и я сам видел хитрых евреев и вдребезги пьяных русских) , но это реальность, которую все мы видим через свои фильтры.
Сначала мы получаем сообщение о возмутительно недостойном поведении людей церковных; потом до нас доходит совершенно другая версия событий, и участники их предстают в совершенно ином свете; чему мы в итоге будем склонны поверить – во многом вопрос наших уже сложившихся предпочтений.
Такая субьективность неизбежна; но – отметим еще раз – устройство мироздания не зависит от наших фильтров. Если мы хотим жить сообразно разуму – насколько это вообще возможно для таких иррациональных существ, как мы, люди – нам следует строить наши представления о мироздании на чем-то более надежном, чем наше ощущение комфорта или дискомфорта или наши симпатии или антипатии к людям, с которыми мы пересеклись (и опыт встречи с которыми мы отфильтровали исходя из наших уже имеющихся симпатий и антипатий)
Если Христос воскрес – то это факт, который абсолютно не зависит от того, об кого я там споткнусь в своем духовном путешествии. И вера – это как раз акт воли, которым мы принимаем евангельское возвещение за истину и живем исходя из этого. В конце концов, мы собираемся у Чаши не с песней “как здорово, что все мы здесь сегодня собрались”, а исповеданием веры во Христа.
Если Вы не верите, что Христос воскрес из мертвых, Вам уже незачем ссылаться на то, что Вам некомфортно в Церкви или встреченные вами церковные люди оказались какими-то не такими. Точно также, как мне было бы странно приписывать мое неверие учению Будды недостоинству буддистов. Я просто полагаю, что оно не соответствует реальности мира и человека – и этого достаточно. Если Вы верите в то, что Он воскрес – то абсолютно ничто не может заставить Вас покинуть Его Церковь. Именно в этом вопросе и следует определяться – правда ли то, что Он воскрес? Истину ли говорит о Нем Евангелие?
В последнее время мне довелось прочитать несколько статей, объединенных одной темой – почему люди уходят из Церкви. Нужно заметить, что все люди разные – то есть обладают разными темпераментами и характерами, и находятся в разных жизненных ситуациях, поэтому то, что для кого-то – тяжкое искушение, для кого-то другого – ерунда, и непонятно, чего и беспокоиться. Одного человека напрягает то, что Церковь требует жениться, а уж потом все остальное. Меня тоже когда-то это напрягало – но с тех пор я давно и счастливо женат, вопрос снят.
Других отталкивает, что они не могут втусоваться, почувствовать себя своими; я же по натуре скорее интроверт, и не очень тяготею к тусованию вообще.
Я не хочу сказать, что все эти искушения – ерунда. Как раз для кого-то может и не ерунда, а что-то совершенно невыносимое. Если бы я принадлежал к несколько другому психологическому типу или моя жизнь сложилась иначе, я мог бы и сейчас падать под тяжестью этих (или других) искушений. Но – и это мне кажется важным отметить – это никак не повлияло бы на природу реальности.
В свое время мне в память врезалось определение из учебника физики: “реальность – это то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом”. Устройство мироздания не зависит от моих или Ваших обстоятельств и искушений. Оно не зависит от того, насколько комфортно я себя чувствую в Церкви.
Церковь делает определенные утверждения о реальности – и они истинны или нет “независимо от нас и наших мыслей об этом”. Верующий хочет, чтобы Бог был, атеист хочет, чтобы Его не было – на реальное положение дел ни то ни другое никак не влияет.
Если стараться жить разумом, рефлексией, а не чувствами (полностью не получится, но можно стараться), то крайне странно уходить из Церкви потому, что седьмая заповедь напрягает, а в возвышенных духовных переживаний небогато. Если Церковь заблуждается, надо уходить из нее поэтому – и только поэтому. Если Церковь свидетельствует истину, надо оставаться в ней поэтому – и только поэтому. Если Бог, Создатель и Спаситель, лично встречает меня в Таинстве Евхаристии, то не может быть никакой причины уйти – а если это не так, то не может быть никакой причины оставаться.
Если Евангелие говорит правду, то нам надлежит идти к Чаше по одной необходимой и полностью достаточной причине – Христос заповедал “сие творите в Мое воспоминание. (Лук.22:19)” и обещал, что “Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. (Иоан.6:54)”. Если это правда – то это правда совершенно независимо от наших личных проблем и искушений, симпатий и антипатий, привязанностей и конфликтов. Если это неправда – то как бы прекрасно мы не чувствовали себя в Церкви, нам в ней нечего делать.
Беда современной культуры (впрочем, возможно, это беда нашего падшего рода вообще) в том, что люди не склонны спрашивать “правда ли это?”. Они скорее склонны спрашивать “комфортно ли мне с этим?”
Ссылки на недостоинство церковных людей апеллируют не к разуму, а к эмоциям. Вероятно, среди, например, буддистов (и их духовных наставников) есть весьма почтенные люди, способные вызвать глубокое уважение и симпатию. Вероятно, также, что среди них, как и среди любой вообще большой группы людей можно найти типов самых отталкивающих.
Я не делаюсь буддистом несмотря на первых, и вовсе не потому, что меня отталкивают вторые – а просто потому, что я полагаю буддизм ошибочным. Буддисты мне скорее нравятся – довольно милые люди; но это не причина принимать их взгляды на мироздание.
Точно так же, располагающие к себе христиане – еще не причина поверить во Христа, а нерасполагающие – совершенно не причина от Него отрекаться.
Кого мы встретим на жизненном пути – вопрос нашего частного опыта, который мало что говорит о вселенной в целом. Продолжу ту же аналогию с буддизмом: может быть, я встречу Кэндзи Миядзаву, гениального писателя и добродетельного человека, и проникнусь симпатией к буддизму; может, я встречу тибетского феодала, рубящего руки рабам за мелкие провинности, и проникнусь глубоким отвращением; кто мне подвернется – ничего не говорит о правоте или неправоте буддисткого взгляда на мир. Устройство мироздания не зависит от того, кого мы встретим и какие симпатии или антипатии при этом испытаем.
Более того, наши симпатии и антипатии очень сильно влияют на то, что и кого мы видим; мы так или иначе склонны фильтровать поступающую информацию. Я не думаю, что этот фильтр можно выключить – но, по крайней мере, можно отдавать себе отчет в его существовании.
Бывают люди, которые выйдя из подъезда, тут же становятся свидетельствами бесчинств понаехавших; бывают люди, которые, напротив, не могут высунуться из дома, не увидев зверствующих скинхедов. Зайдя в интернет, мы вцепимся в какие-то новости, а какие-то – проигнорируем; что-то нас воспламенит, что-то скользнет мимо сознания. Все евреи, встреченные антисемитом – исключительно коварные хитрецы; все русские, встреченные русофобом, пьяны в стельку. Оба могут описывать свой реальный опыт – просто они не видят простодушных евреев или трезвых русских, так уж оптика настроена. Грехи церковных людей – реальность (и я сам видел хитрых евреев и вдребезги пьяных русских) , но это реальность, которую все мы видим через свои фильтры.
Сначала мы получаем сообщение о возмутительно недостойном поведении людей церковных; потом до нас доходит совершенно другая версия событий, и участники их предстают в совершенно ином свете; чему мы в итоге будем склонны поверить – во многом вопрос наших уже сложившихся предпочтений.
Такая субьективность неизбежна; но – отметим еще раз – устройство мироздания не зависит от наших фильтров. Если мы хотим жить сообразно разуму – насколько это вообще возможно для таких иррациональных существ, как мы, люди – нам следует строить наши представления о мироздании на чем-то более надежном, чем наше ощущение комфорта или дискомфорта или наши симпатии или антипатии к людям, с которыми мы пересеклись (и опыт встречи с которыми мы отфильтровали исходя из наших уже имеющихся симпатий и антипатий)
Если Христос воскрес – то это факт, который абсолютно не зависит от того, об кого я там споткнусь в своем духовном путешествии. И вера – это как раз акт воли, которым мы принимаем евангельское возвещение за истину и живем исходя из этого. В конце концов, мы собираемся у Чаши не с песней “как здорово, что все мы здесь сегодня собрались”, а исповеданием веры во Христа.
Если Вы не верите, что Христос воскрес из мертвых, Вам уже незачем ссылаться на то, что Вам некомфортно в Церкви или встреченные вами церковные люди оказались какими-то не такими. Точно также, как мне было бы странно приписывать мое неверие учению Будды недостоинству буддистов. Я просто полагаю, что оно не соответствует реальности мира и человека – и этого достаточно. Если Вы верите в то, что Он воскрес – то абсолютно ничто не может заставить Вас покинуть Его Церковь. Именно в этом вопросе и следует определяться – правда ли то, что Он воскрес? Истину ли говорит о Нем Евангелие?
