В раю.
Все уютно расположились за столом, чашки были наполнены ароматным травяным чаем, а за окном медленно спускался золотисто-розовый закат. Аккуратные домики, раскрашенные в постельные цвета, в окружении милых заборчиков и приветливых клумб, ласково улыбались в ожидании своих хозяев, половина из которых были нынче моими гостями.
Собственно говоря, мы жили в раю. Мы умерли, каждый в своё время, на Земле и теперь жили здесь, благодаря каждый приходящий день и друг друга за радость пребывания.
И всё было бы мило, и все были бы счастливы, если бы не одно обстоятельство, признаваться в котором не хотелось никому. А звалось оно просто и банально – скука. Да, это свойство состояния или настроения каждого из нас вкрадчиво заползало в души и овевало холодком грусти и непонятной тоски, заставляло вздыхать украдкой и сожалеть о непостигнутом…
Поэтому сегодня я придумал моим друзьям забавное и вместе с тем немного грубоватое развлечение.
- А не рассказать ли нам о нашей любви? – предложил я. – Грустной или умиротворённой, страстной или обыденной, неразделённой или счастливой?
Все заметно оживились, ведь повод вспомнить прошлое – это и радость и боль одновременно. Но это же и средство от скуки.
Один за другим мы рассказывали истории нашей земной жизни, и все они были разными, но и похожими одновременно. Страсть, нежность, ревность, разлука, воссоединение – всё это сливалось в ровный тон любовных отношений, неизменно уходящих в разноцветное бытие прошлого. Было интересно, нескучно, но… как-то предсказуемо что ли.
Пока очередь не дошла до двух молодых людей, недавно поселившихся в нашем райском местечке. Они попали к нам одновременно, ещё сторонились остальных и, главное, друг друга и, казалось, вовсе не были так счастливы, как остальные жители.
Один из них, посмотрев на меня, помолчав с минуту, всё же начал свою историю.
- Начнём с того, что я был геем, – он окинул взглядом присутствующих. По столу пролетел вздох удивления. Дело всё в том, что такие у нас не появляются. Неверные супруги, люди нетрадиционных взглядов, преступники и прочие личности, нарушившие Правила, в рай не допускаются. Выдержав паузу и переждав волну шока, он продолжил.
- Да, я встречался с мужчинами. И я очень любил… одного парня.
На этом он остановился и почему-то бросил взгляд на второго молодого человека, сидевшего рядом с ним. Тот независимо отвёл голову в сторону, будто любуясь закатом. Лицо его была маска. Мы же все слушали, открыв рты от изумления.
- Я очень любил его. Весь смысл моей жизни заключался в нём и нашей любви. Мы были абсолютно разными, с различными вкусами, привычками, увлечениями и друзьями, но было у нас то одно, что плавило все данные нестыковки в большой слиток металла, выковывая из него вечность, - наша любовь, - тут он снова быстро взглянул на своего соседа, который на сей раз опустил голову вниз, словно что-то разглядывая на столе.
- Не всё было гладко в наших отношениях, - слова давались рассказчику с трудом, он то и дело останавливался, глубоко вздыхал, а его голос скользил вверх-вниз в пределах не одной октавы…
- Он постоянно изменял мне… Он встречался с другими парнями… так, впустую, но мне было очень больно. Словно тот камень из сплава наших различий положили мне на грудь, при этом заставляя дышать, говорить, кричать… Но я не кричал. Я молча терпел и ждал, что всё пройдёт, что он снова вернётся… И он возвращался. Всегда.
Солнце за окном спускалось всё ниже и ниже, почти касаясь золотистой щекою края неба. Его лучи отражались в цветной мозаике моего окна, отбрасывая на лица гостей красочные искорки уходящего дня. Все молчали. Молодой человек громко вздохнул, скорбно покачал головою и нетвёрдо сказал:
- Однажды он изменил мне и в душе. И я убил его. А потом себя.
Гробовая тишина застучала в виски, перекрыла путь дыханию и разом погасила последний свет солнца. В наступившей тишине и темноте раздался чей-то ледяной голос:
- Но как Вас пустили в рай?
Этот вопрос давно мучил всех, и сейчас в комнате просто ощущалось напряжённейшее ожидание ответа. Он покачал головою.
- Это наказание. Для нас обоих. Для меня – за убийство…
- А для меня, - подал голос второй молодой человек, - за предательство. Прости, - повернулся он к рассказчику.
- Прости, - эхом отозвался тот. В глазах обоих стояли слёзы, а на лицах застыло выражение каменной сдержанности, пугающей ещё более, чем слёзы…
- В вашем раю всё размеренно, тихо, спокойно, предсказуемо и одинаково. То смятение чувств, что вырывается из меня ураганом, никогда не будет ни понято, ни разделено, ни прощено. И это худшее наказание из всех. Мне было сказано, что когда я раскаюсь, я смогу выбирать – остаться тут и обрести долгожданный покой или покинуть рай и пойти туда, где страстность моей натуры найдёт свой выход. Я не мог раскаяться, не мог пожалеть, не мог простить, - он обернулся к своему любимому, - тебя я не мог простить… Пока не рассказал об этом всем. Теперь всё позади. И теперь я вправе выбирать.
Его сосед поднялся и тихо сказал:
- Мне было предложено то же. И теперь я тоже волен в выборе.
Они стояли рядом, оба твёрдые, решительные, красивые в своей отречённости и обречённости и вместе с тем озарённые каким-то благословенным светом будто изнутри. Повернувшись друг к другу, произнесли почти одновременно:
- В ад?
И оба согласно кивнули. И исчезли в тот же миг, взявшись за руки и слившись в одно целое.
Мы ошарашено сидели в полной темноте снаружи и внутри нас. Всем и всё было понятно. Наша скучная жизнь не для таких страстей, не утихающих даже с наступлением смерти. Не для такой любви. Любить всех куда проще, чем любить одного и конкретного человека. И пусть в раю нет места для такой страсти, они будут счастливы в другом месте. Это верно.
Я зажёг свечи и мы продолжили наше чаепитие за неспешным обсуждением завтрашних дел.
Я знаю, что сегодня ночью каждый из нас вспомнит события этого вечера, и кто-то даже всплакнет украдкой… Но с восходом солнца всё будет по-прежнему тихо и мило, а все будут счастливы и спокойны. Ведь это рай…