В простых аналогиях все очевидно, а как дело касается, например, вредных привычек: курения, переедания, злоупотребления алкоголем, сладостями, компьютерными играми, Интернетом и т.д. — понимание необходимости дополнительных затрат времени и усилий куда-то пропадает. Мало кому приходит в голову, что затраты на дестабилизацию проблемного состояния системы могут на несколько порядков превышать количество ресурсов, отведенных на формирование ее желаемого состояния! Казалось бы, как просто взять и перестать курить, меньше есть, не злоупотреблять кофе, не играть в компьютерные игры. Особенно просто тем, у кого нет подобных проблем И пусть достичь желаемого результата не так легко, как, порой, этого хочется, но большинство людей формально его достигали не раз. Каждый курильщик бросал курить несколько раз, а значит, мог обходиться без сигарет какое-то время, не смотря на многолетний стаж. Каждый любитель сладкого, страдающий от избытка веса, сбрасывал какое-то количество килограмм.
Беда в том, что достигнутые результаты были нестабильными, и довольно скоро человек возвращался в исходное состояние.
Это может означать, что при планировании изменений не было достаточно хорошо изучено проблемное состояние и не были продуманны шаги по его дестабилизации.
Сразу хочу дать трактовку понятия дестабилизации системы.
Оно означает не разрушение системы, а создание таких условий, при которых системе более выгодно будет стабилизироваться в новом состоянии, чем возвращаться в старое.
На создание этих условий требуются дополнительные ресурсы и работа, которые обычно никто не закладывает «в смету» перемен.
Что ж это за «черные дыры», поглощающие «энергию перемен», спросите вы, и почему мы раньше их не замечали? «Дыры» эти были всегда, а не замечали мы их в силу линейности мышления. Если вернуться к метафоре о конструкторе, то для создания новой модели нужно было только один раз затратить энергию на разборку старой. И согласитесь, трудно представить ситуацию, в которой старая модель сопротивлялась бы разборке. Представьте, вы решили собрать из вашего конструктора самолет и для этого разобрали собранный ранее дворец. Просыпаетесь на следующий день, а на месте собранного вчера самолета опять стоит дворец. Вы снова его разбираете и собираете самолет, но на следующий день все возвращается на круги своя. Конечно, с конструктором такого произойти не может: он не живой. Но если бы у вас был брат или сестра, которому очень понравился дворец, то можно было бы объяснить, почему система все время возвращается в исходное состояние.
А главное в этой метафоре то, что для устранения возникшей помехи к достижению желаемого результата нужно работать не с конструктором или дворцом, а с братом или сестрой. А это совсем другая задача, требующая иных ресурсов и навыков.
Посмотрев сквозь призму данной метафоры на некоторые подходы лечения зависимостей, предложенных в прошлом веке, можно сделать сравнение, демонстрирующее несистемность этих подходов. Если специалист прошлого века при работе с вредными привычками и зависимостями замечал, что после проведенного лечения «самолет» клиента снова превращался во «дворец», то назначал альтернативное лечение. Когда же, после всех предпринятых попыток, «самолет» продолжал самопроизвольно трансформироваться в прежнюю «форму», специалист предлагал такие решения, при которых система уже не могла самостоятельно вернуться в исходное состояние. Например, склеить вместе все детали конструктора, изолировать брата или сестру, подвести к модели самолета электрический ток высокого напряжения. Но, как легко заметить, при формальном достижении желаемого состояния (самолет больше не превращается во дворец) результат получается какой-то неполноценный: склеив вместе все детали, клиент уничтожает саму идею конструктора; изолировав родственника, он нарушает целостность собственной семьи и вызывает недовольство родителей, а подведя электроток, он подвергает смертельной опасности и себя, и других людей. В реальной практике эта метафора иллюстрирует некоторые из подходов лечения алкоголизма, когда пациенту под кожу вшивается ампула со специальным веществом, способным при попадании в кровь алкоголя вызвать анафилактический шок и привести к летальному исходу. При таком методе лечения человек подписывает договор о полной ответственности за последствия нарушения «безалкогольной» формы существования.
Что же мы видим в данной ситуации: формально результат достигнут — пациент больше не пьет. Но стало ли после этого человеку лучше или нет, никого не интересует. Врачи за него решили, что физическое здоровье важнее психологического и поэтому вполне удовлетворены результатами лечения. А то, что проблемы, из-за которых человек пил, так и остались нерешенными, то, что его система личности удерживается от перехода в прежнее (стабильное) состояние не новыми, более выгодными возможностями, а страхом полного самоуничтожения — всё это остается за кадром. Очень многие, прошедшие подобное лечение, только внешне стали походить на нормальных, непьющих людей, а на самом деле внутренняя напряженность осталась на месте. Только теперь эти «здоровые» люди лишились своего единственного, пусть и суррогатного, способа существования в объективной реальности, а другого им никто не предложил. Точнее сказать, не научил, так как эта задача не входит в компетенцию врачей и наркологов.
Многие из бывших алкоголиков так и не смогли решить свои семейные проблемы, социализоваться и занять достойное положение в обществе. Получается, что данный метод ориентирован только на симптоматическое лечение. По моему мнению, это даже не лечение, а всего лишь создание условий, при которых человек просто не может пользоваться привычной стратегией адаптации
