Николоси и Фрокмортон из соседней ветки - оба специалисты мирового уровня, оба отстаивают право клиентов на изменение, но при этом смотрят на ГС весьма различно.
Суть гомосексуальности
Джозеф Николоси, Ph.D.
В статье, которая представляет собой выдержку из еще не опубликованной книги, автор описывает свою концепцию влечения к собственному полу, понимаемого как репаративный драйв.
За двадцать лет клинической работы с эго-дистонными мужчинами-гомосексуалами я пришел к пониманию гомосексуальности как формы репарации. Концепция репаративного (восстановительного, исправительного или компенсаторного) влечения хорошо разработана в психоаналитической литературе. В нашем случае через гомоэротическое поведение человек пытается восстановить неудовлетворенные аффективные нужды по отношению к людям собственного пола (внимание, привязанность, одобрение), а также восполнить собственную половую идентичность (Николоси, 1991, 1993).
Гомосексуальное поведение временно облегчает стрессовые состояния, наблюдаемые у пациентов с влечением к людям своего пола, в частности: стыд, проблемы с уверенностью в себе, депрессивное настроение, которое я предлагаю называть «серой зоной», и социальную позицию «ложного я».
Мои клиенты не стремятся быть гомосексуальными, не желают гомосексуальности и не идентифицируют себя с гомосексуализмом, который находится в противоречии с их стремлениями и жизненными целями. Гей-жизнь их не удовлетворяет, поэтому они обращаются к терапии в надежде ослабить нежелательные влечения и развить свой гетеросексуальный потенциал.
Гомосексуальное отыгрывание для таких людей — это попытка восстановить психическое равновесие, чтобы поддержать целостность личности. Через гомосексуальный акт они бессознательно ищут утверждения своей подлинности, уверенности в себе, автономии и определенности с полом. Однако в итоге они обнаруживают, что не получили ничего из желаемого, — осталось лишь зудящее чувство, что все это ненастоящее, неподлинное, — и еще большее разочарование.
Гомосексуальность как попытка восстановить блокированную уверенность в себе
По мере того, как наши клиенты начинают вести настоящую жизнь, они обнаруживают, что растет их уверенность в себе. Жизнь в своем «подлинном я» приносит свободу, ощущение обладания собой, порождает здоровые социальные отношения. Поначалу наши клиенты могут путать уверенность в себе с детским отыгрыванием. Отыгрывание — это поведение, которое причиняет беспокойство и является старым неадаптивным способом существования. Здоровая уверенность в себе — нечто совершенно иное: она является фундаментом подлинных отношений и прямого, искреннего общения. Уверенность в себе – это позитивный и адаптивный способ освоения новых навыков и способов жить. Уверенный в себе человек действует сознательно и несет ответственность за свои поступки. Навыки уверенного поведения помогают клиенту удовлетворить потребность в идентификации с мужественностью и ведут к обретению мастерства взаимодействия в конфликтах, особенно в тех, которые часто возникают с другими мужчинами.
Рост уверенности в себе означает, что пациент начнет экспериментировать с новыми формами поведения (иногда, как ни парадоксально, даже с гомосексуальным поведением). Вместе с тем, уверенность в себе может принять обратную форму, форму намеренного воздержания — как волевое решение воздерживаться от сексуальных актов с другими мужчинами.
Две противоположности: уверенность в себе и сексуальное отыгрывание
Наши клиенты интуитивно понимают, что опьянение от свободы делать все, что хочешь, нарушая нравственные нормы, переживание «полноты» жизни от секса с другими мужчинами — это нездоровое поведение. Их сексуальная жизнь характеризуется навязчивостью, компульсивностью, стереотипностью и повторяемостью; это непродуктивная попытка решения травматических конфликтов прошлого, в частности конфликтов между любовью и страхом, очень часто связанных с воспоминаниями о фигуре отца. Гомосексуальное поведение никогда не решает исходного конфликта; вместо этого, оно создает дополнительный внутрипсихический и межличностный стресс.
Гомосексуальное желание — это попытка заново открыть в себе свободное, экспрессивное, открытое, сильное, мужское Я, поскольку клиент ощущает себя униженным в этом отношении и нуждается в утверждении себя в качестве мужчины.
Гомосексуальный импульс в таком случае носит смысл репарации, т.е. восстановления, утверждения в половом отношении: мужчина стремится выглядеть привлекательным мужчиной в глазах других мужчин.
Гомосексуальное влечение: реакция на ложное Я (попытка восстановить мужскую роль)
Большинство мужчин не могут постоянно носить маску ложного Я, исполняя роли «пай-мальчика» или «своего парня», которые так часто встречаются у гомосексуально-ориентированных мужчин. Эти маски характеризуются подавлением своего Я, которое выглядит неподлинным, как будто ему что-то препятствует проявиться. В попытке исправить ситуацию эти мужчины впадают в противоположную крайность, демонстрируя бунтарское или шокирующее поведение, шалопайство или жестокость, играя роль «плохого парня» или «нарушителя сексуальных приличий». Кажется, что такое гомосексуальное поведение принесет освобождение через бунт против ложной роли «хорошего мальчика», роли довольно жесткой и ограничивающей. Нарушение норм в этом случае воспринимается как переход по ту сторону добра и зла, как проявление безграничной «свободы».
Ощущение опасности увеличивает возбуждение. Иногда это означает, что мужчина допускает (или даже активно ищет) возможность подвергнуться риску заражения СПИДом. Существует целая культура, посвященная поиску небезопасных контактов с ВИЧ-инфицированными. Это также поиск секса в общественных местах, например, в туалете или парке, где есть риск попасться кому-либо на глаза. Один из пациентов описывает волнение как «возможность быть пойманным за чем-то дурным, рискованным и незаконным. В этот момент у меня происходит выброс адреналина. Да пошли все...! Это дает мне энергию, смысл… Я чувствую себя живым. Это вдохновляет, это сильно. Пошли все на...! Я сам отвечаю за свою жизнь. Да, в этот момент я чувствую себя на пике эмоций».
Вот как 21-летний молодой человек, который занимается искусством, объясняет свои анонимные сексуальные контакты: «Мои сексуальные подвиги — я как бы заявляю ими: «знаете что, парни, я могу быть таким же плохим как и вы! У меня тоже шрамы от драк! Я все это прошел, и мне есть что рассказать». — Как будто хочу пустить пыль в глаза моим друзьям. — Я делал то, то и то. Со мной есть о чем поговорить, вот я какой!»
Другой 35-летний пациент, пытающийся преодолеть нежелательное гомосексуальное влечение, вернулся из Амстердама, где проводил отпуск и где, между прочим, узнал места встреч и имел гомосексуальные контакты. Вот его слова: «Я хотел чувствовать, что могу делать все, что захочу. Я хотел почувствовать себя независимым. Я могу принимать собственные решения и быть открытым всему... Я могу быть собой, испробовать все и решать за себя; я могу пробовать, чувствуя собственную силу. В конце концов, моя воля сказать «нет» должна быть основана на моей свободе сказать «да»».
Насколько гомосексуальное поведение клиента является реальной попыткой «почувствовать собственную силу» через самоутверждение? Или в данном случае имеет место всего лишь рациональное обоснование регресса в терапевтическом процессе? Эти вопросы еще предстоит исследовать.
Гомосексуальное влечение: реакция на требования «серой зоны»
Ощущение себя живым, возбужденным, «в контакте», — вот что обещает гомосексуальность. Этот внутренний заряд, запал примитивного возбуждения спасает человека от бессилия, закрытости и депрессии, которые ощущаются в «серой зоне»: «Я так привык прикрывать мое уныние сексуальным возбуждением, что когда я чувствую, что унываю — знаю: возбуждение где-то рядом. Я мастурбировал, начиная с детского возраста трижды в день — чтобы не чувствовать себя неудачником... слабым, унылым».
Объясняя свои анонимные сексуальные контакты, другой 21-летний пациент говорит на своей первой сессии: «Как будто в мое тело вселяется жизнь. Я чувствую себя уверенно, сам с собой в ладу. Обычно же я забываю о своем теле; и проживаю день в режиме автопилота. Плохо ем и мало сплю».
«Серая зона» имеет аффективную ассоциацию с глубинным отчаянием, и может рассматриваться как состояние, предшествующее скорби. «Если я прикоснусь к моей грусти и пущу ее себе в сердце, такое ощущение, что я сольюсь с ней, она буквально пожрет меня», - делится с нами один из мужчин. Ожидание глубоко переживаемого уныния вызывает маниакальные защиты, включая ту, которой пациент больше всего хочет противостоять — гомосексуальное отыгрывание.
Гомосексуальное влечение: реакция на стыд (попытка восстановления самооценки)
Стыд — это обоюдоострый меч: он отсекает человека от его подлинного Я и от других людей. Человек, охваченный стыдом, ощущает себя униженным, верит в свою неполноценность, незначительность. Гомосексуальное отыгрывание, выполняя нарциссическую функцию, как будто обещает нечто противоположное этому негативу, а именно: внимание, восхищение, обожание и возрождение мужской уверенности в себе.
Оно как бы предлагает:
компенсацию истощенной мужественности и личной слабости;
близкий контакт, чтобы застраховаться от болезненной изоляции и отчужденности, которые характеризуют ощущения стыда;
особое внимание и заботу, чувство уникальности (нарциссическое отражение личности), которые смягчают глубокие чувства унижения и неполноценности;
подтверждение того, что человек действительно обладает подобающим мужским телом.
Но эти обещания никогда не сбываются. 21-летний пациент выражает это следующим образом: «Я всегда задавался вопросом, почему все эти развлечения не приносят настоящего удовлетворения… Эти фантазии обретают надо мной власть, потому что я чувствую себя недостаточно хорошим. Чего бы я не искал, что бы ни делал, все это для того, чтобы уберечься от чувства неадекватности, чтобы не чувствовать себя ничтожеством… Пустое удовольствие порнографии, как и любая другая анестезия, притупляет жизнь. Это какое-то темное удовольствие. Оно как бы “выключает” меня из жизни, отсекает от человеческих отношений. Что же заставляет меня делать это? Без этого я чувствую еще больше пустоту внутри, которая осуждает меня. И это удовольствие от порнографии ее хотя бы на некоторое время блокирует».
Стыд и нарциссизм
Нарциссическая функция влечения к людям своего пола хорошо проявила себя в одной из последних программ кабельного телевидения, где два героя обсуждали третьего привлекательного мужчину. Один гей говорит другому: «Мне он так нравился! Как бы мне хотелось либо быть им, либо иметь его».
Стыд и нарциссизм — это две стороны одного и того же, и вместе они играют существенную роль в понимании гомосексуальности. Нарциссизм — это защитная реакция против стыда, а гомосексуальность — это форма нарциссизма, которая защищает от стыда в области мужественности.
Нарциссизм — это главное препятствие исцелению от гомосексуальности, поскольку влечение к людям своего пола подразумевает нарциссическую иллюзию, будто через гомосексуальное поведение можно освободиться от этого стыда за свою неудавшуюся мужественность. Влечение к людям собственного пола — это иллюзия, компенсирующая чувство мужской неполноценности и стыд по этому поводу. Образно говоря, стыд как бы отрезает от личности «отрицаемую» или «осуждаемую» часть, связанную с мужественностью, а гомосексуальность служит заживлению раны путем заимствования мужественности у другого мужчины.
Момент стыда
Момент стыда — это момент конфликта между двумя борющимися импульсами: уверенностью в себе и стыдом. То есть, это столкновение жизненного и запретительного аффектов. Момент стыда имеет выраженное болезненное свойство, поскольку человек не может защитить себя от невыносимой несправедливости, которую ему не сформулировать. Ощущение стыда заключается в следующем: «Я не могу объяснить себя, и меня никто не поймет. Я никогда не смогу победить...». В результате аффект самоутверждения перестает работать. В моменте стыда присутствует замораживающее, парализующее действие; то, что один из пациентов описывает как «осязаемый страх, который препятствует моему общению с другими людьми. Я неподвижен, я онемел. Мой ум пуст, я готов терпеть оскорбления».
«Двойной тупик» и возникновение стыда
Стыд — это не эмоция, потому что в основе эмоции лежит движение (motion). Скорее, стыд — это полная противоположность эмоции. Это барьер, отделяющий гендерную идентификацию от всей личности. Результатом такого отделения является ложное Я, не полностью сформированное в отношении пола.
Значительное число наших пациентов имеют семейную предысторию, которая может быть определена как нарциссическая. В нарциссической семье ребенок помещается в коммуникативную структуру «двойного тупика» или «безальтернативного проигрыша». Если он примет на себя ответственность за то, что он не чувствует к себе безусловной любви, то будет «награжден» родительской любовью и вниманием, нарциссическими и негармоничными. В этом природа стыда: принятие на себя ответственности за то, что ты недостоин любви. Однако, если ребенок все же продолжает самоутверждаться, настаивая на целостности своего собственного восприятия и внутреннего состояния, он наказывается невниманием и отдалением родителей.
Чтобы осознать, насколько тяжел для ребенка выбор в данной ситуации, необходимо понимать, что именно мы имеем в виду под родительской любовью, действующей из лучших побуждений, но негармоничной. Когда ребенок очень мал, негармоничность родителей ощущается как болезненное избегание, исключение ребенка, которое переживается не больше не меньше как безнадежная брошенность. Таким образом, если ребенок все же будет стремиться утвердить собственное восприятие себя, ему придется столкнуться с первичным страхом оставленности-аннигиляции.
Оставленность-аннигиляция как причина стыда
По существу, стыд фактически не заметен, как будто и не существует, невидим. Как выразился один пациент: «В этот момент <стыда> я могу исчезнуть, скрыться под скалой». Южно-итальянское слово для стыда «scampiare» в буквальном переводе означает «исчезать».
Стыд — это аффективная смерть личности; он имеет эволюционные корни в инстинкте самосохранения. Полевые наблюдения за волками вскрывают функции состояния стыда. Принятие каждого волка стаей необходимо для его выживания, поскольку исключение из группы фактически неизбежно ведет к смерти. Изгнанный волк крадется и приседает в попытке опять присоединиться к стае, и такое поведение удивительно напоминает опыт наших пациентов, переживающих чувство стыда: впалая грудь, опущенные плечи, телесное изнеможение, ссутуленная спина.
«Двойной тупик» триадных нарциссических отношений в семье и возникновение стыда
Следствие попадания в ситуацию двойного тупика для ребенка является отделение от истинного Я, отречение от него, что для наших клиентов выражалось и в отречении от стремления к мужественности. Так рождается ложное бесполое Я. Затем возникает гомосексуальность как нарциссическая попытка восстановить личность, соединить мужчину с его мужской частью, разделенные стыдом. Влечение к людям своего пола замещает потерянную мужественность.
Стыд и скорбь
Чувство стыда предполагает, что человек обвиняет себя за потерю привязанности. Клиент может идентифицировать себя с болью и печалью родительской фигуры: будучи ребенком, он полагал, что сам вызвал боль родителя, и поэтому чувствует гнев. Стыд замещает его печаль и гнев, препятствуя их открытому выражению. Однако полное переживание этих двух ключевых аффектов (печали и гнева) в настоящем необходимо пациенту, чтобы начать горевать и начать процесс исцеления, поскольку стыд — это злой страж пути к его невыраженной печали.
Для ребенка, выросшего в нарциссической семье, стыд выполняет еще одну важную функцию: он сохраняет отношения с родителями. Стыд сохраняет ложную надежду, что если не оставлять попыток, то однажды родитель «заметит» его и проявит любовь к нему просто потому, что он есть. Таким образом, стыд вытесняет печаль.
Один клиент, переживавший скорбь, выразил это так: «Внутри меня есть пустота, которую я привык наполнять стыдом». Часто встречающаяся фраза «я полон стыда» намекает на настоящую функцию стыда: когда клиент отказывается от защиты стыда, он в полноте переживает недостаток родительской любви и ощущает его даже на телесном уровне.
Стыд в гендерной автономии
Как мы видели, родители мальчика, выросшего в нарциссической семье, не смогли поддержать сына в достижении гендерной автономии.
В некоторых случаях родители явно наказывают мальчика за его стремление стать самостоятельным мужчиной. Тогда он будет восстановлен в правах, только если согласится с посылкой: «ты не достаточно хорош для мужчины». В других семьях родители не поддерживают маскулинные старания мальчика, просто оставляя их без внимания. (Например, родители, которые систематически не защищали мальчика от третирования со стороны старшего брата). В случае с мальчиком, у которого чувствительный темперамент, или присутствуют биологические особенности, которые затрудняют его становление как мужчины, родители могли не заметить заложенные в нем природой маскулинные стремления, или же их попытки развития этих стремлений могли оказаться неудачными.
Все это переживается мальчиком как эмоциональное отдаление родителей.
Большинство людей с трудом понимают, как человек может чувствовать стыд, если другие люди ничего ему не сделали, всего лишь оставили его без внимания. На это я отвечаю: “Бывало ли с Вами, что Вы рассказывали анекдот, а над ним никто не смеялся?”
Мальчик поставлен перед выбором: либо стать подлинным, автономным, зрелым в отношении пола мужчиной (как того требует природа), либо же стать гомосексуалом вследствие опыта стыда, связанным с отсутствием родительской реакции на его мужские устремления. И он выбирает второе. Он чувствует себя недостойным реализовать свою истинную половую принадлежность. Угроза быть «выкинутым из стаи» привела его к приятию собственной неполноценности. Таким образом, он отказался от своих стремлений стать мужчиной.
Мы наблюдаем очень много стыда, когда пациент выражает свои маскулинные стремления терапевту. Клиент выражает свое взрослое желание привлечь мужское внимание, привязанность и одобрение, при этом показывая, что в действительности чувствует себя “слабым”, “с изъяном”, “глупым”, “тупым” или просто “плохим”. Один пациент выразился так: “Я понимаю, что нуждаюсь в мужском признании. Но искать его представляется мне слабостью”. В его случае, гомосексуальные влечения – это компромиссные образования, возникшие из конфликта между желаемой маскулинной идентичностью и “постыдностью” ее поиска.
Клинический случай ожидаемого стыда за стремление к маскулинности
Планируя поездку домой, 23-летний клиент, воспринимающий себя геем, выразил желание провести время со старшим братом. Перед поездкой я предложил ему продумать, как этого достичь. Он был полон надежд, представляя, как хорошо они могли бы провести время вместе, взяв велосипеды и отправившись в горы на целый день.
Продолжая фантазировать, он представил, как будет недовольна его мать, которая всегда считала его «своим сынулей». «Она скажет (далее он подражает ее наставительному тону): «Надеюсь, мальчики, вы хорошо провели время?» Я знаю, что она будет улыбаться, но ее отношение будет неодобрительным, будто я что-то натворил. Я покусился на связь, существующую между нами... Вот когда мне хочется уйти в мое вызывающее, ни от кого не зависящее гомосексуальное Я».
Чувство стыда рождается из непроверенного предположения, что человек сам по себе обречен на то, чтобы стыдиться; существует как бы внутренний обвиняющий голос: «я заслуживаю стыда». Стыд часто означает, что человек в детстве недополучил безусловной любви, и теперь принимает на себя ответственность за эту ситуацию, обвиняя себя в том, что недостоин того, чтобы быть принятым. Как признался один 45-летний мужчина: «Меня отвергают, потому что меня можно отвергнуть; меня не любят, потому что меня можно не любить». Стыд принуждает личность аффективно закрыться в себе и обвинять себя за желание самоутвердиться в своей подлинности.
Ожидание стыда
Ожидаемый стыд возникает автоматически, и для пациента представляется пришедшим извне, а не изнутри. Здесь терапевт указывает, что это воздействие является внутренней репрезентацией критикующего родителя. Родительский интроект активно возлагает на личность бремя стыда. Пациент, часто имеющий чувствительный темперамент, просто совершает с собой то, что, по его ощущению, родители выполняли по отношению к нему. Здесь присутствует вечный страх опустошающего упрека; за всем этим скрывается маленький мальчик, ожидающий, что его накажут.
Ожидание стыда становится установкой
Установка стыда – это такое отношение к миру, когда человек повязан ожиданием следующего конфликта между стыдом и уверенностью в себе. Находясь в «ложном я», человек постоянно ожидает, что станет объектом презрения за совершенно невинные проявления своего я. В ожидании этого он принимает «установку стыда».
Один мужчина описал это состояние так: «Я не чувствую, что отношусь к окружающим как к обычным людям, - скорее, как к своим судьям, затаившим дурные мысли обо мне. Я думаю: «Да, они правы относительно меня; я неудачник, слабак, у меня не получается вести себя естественно, я туплю; настоящее пугало, я веду себя как баба, голубой; я не мужчина». Я испытываю постоянную тревогу, что кто-то раскроет подделку, ведь я не тот, кем они меня считают. Я постоянно ожидаю, что меня отвергнут, но когда этот момент наступает, я никогда не готов к этому».
Прослеживая корни свого ложного Я из детства, 28-летний мужчина признается: «Ребенком я чувствовал, что я не являюсь частью нашей семьи. Ухмылки, презрительные унизительные взгляды – вот что было обращено ко мне. Я пытался понять, думал: «Что я сделал? Это из-за моего поведения? Или из-за того, как я выгляжу?»»
Другой мужчина описывает свой ожидаемый стыд как внутреннее ощущение того, что он недостоин любви: «На каком-то уровне я выражаю эту скрытую мольбу: «Пожалуйста, не напоминайте мне, что я недостоин любви. Если вы хотите быть мне другом, постарайтесь отвлечь меня от этой горькой правды»».
Стиль жизни, когда приходится скрывать правду
Эта постоянная бдительность из-за ожидаемого стыда ведет к особой жизни, когда приходится скрываться, избегать других, замыкаться в себе, быть пассивным.
В клинической практике мы видели, что ожидаемый стыд может быть настолько интенсивным, что приближается к паранойе: тогда другой человек обвиняется в том, что может настроить всех окружающих против клиента. Клиент предполагает, что он беззащитен против клеветы. Эта убежденность во всемогуществе другого (искажение, в основе которого лежит стыд) уничтожает любую веру в то, что сам клиент может напрямую влиять на других. «Оскорбленный другой» имеет всю полноту власти. Пациент же – по-прежнему ребенок в мире взрослых, бессильный напрямую формировать мнения других о себе. Ассоциации с этим пугающим ожиданием обычно ведут к раннему подростковому возрасту, когда какой-нибудь задира настраивал других мальчиков против подростка; и даже к еще более раннему периоду – к «всемогущей» матери, которая могла настроить других членов семьи против него.
Несмотря на то, что дети могут испытывать стыд по целому ряду причин, предгомосексуальные мальчики почему-то стыдятся желания привязанности к своему отцу – стыдятся показать свои мужские устремления. Если речь идет об особенно чувствительном ребенке (а именно так чаще всего и бывает), то он стыдится своих эмоциональных потребностей, связанных с мужскими взаимоотношениями, чувствует себя недостойным внимания, привязанности и одобрения. Возможно, его стремление самоутвердиться как мужчине также угрожало стабильности отношений с матерью. В чем бы ни была причина, в результате возникают стыд и окончательный отказ мальчика от истинного мужского Я.
Центральным моментом репаративной терапии является помощь пациенту в переходе от ложного Я к истинному гендерному Я. Ниже приводятся некоторые примеры.
ИСТИННОЕ Я ЛОЖНОЕ Я
Чувствует себя мужчиной Не чувствует себя мужчиной
Ощущает себя адекватно, наравне с другими Есть чувство неполноценности, неадекватности
Спокойный, уверенный, способный Беспокойный, недостаточно уверенный, неспособный
Испытывает подлинные эмоции Эмоционально мертвый, или, напротив, гиперактивный
Полон энергии Истощенный
В ладах с собственным телом Тело воспринимается как объект, не Я
Уверен в себе в спорте и другой физической активности Неуклюжесть и беспокойство
Ощущение силы, самостоятельности (автономии) Ощущение контроля со стороны других
Принятие собственного несовершенства Перфекционизм
Активный, решительный Пассивный
Доверчивый Защитная позиция
По отношению к другим людям
Ощущает единство с другими Обособленный, отстраненный
Открытый Замкнутый
Непосредственный, непринужденный Контролирующий себя, сдержанный, «холодный»
Суть гомосексуальности
Джозеф Николоси, Ph.D.
В статье, которая представляет собой выдержку из еще не опубликованной книги, автор описывает свою концепцию влечения к собственному полу, понимаемого как репаративный драйв.
За двадцать лет клинической работы с эго-дистонными мужчинами-гомосексуалами я пришел к пониманию гомосексуальности как формы репарации. Концепция репаративного (восстановительного, исправительного или компенсаторного) влечения хорошо разработана в психоаналитической литературе. В нашем случае через гомоэротическое поведение человек пытается восстановить неудовлетворенные аффективные нужды по отношению к людям собственного пола (внимание, привязанность, одобрение), а также восполнить собственную половую идентичность (Николоси, 1991, 1993).
Гомосексуальное поведение временно облегчает стрессовые состояния, наблюдаемые у пациентов с влечением к людям своего пола, в частности: стыд, проблемы с уверенностью в себе, депрессивное настроение, которое я предлагаю называть «серой зоной», и социальную позицию «ложного я».
Мои клиенты не стремятся быть гомосексуальными, не желают гомосексуальности и не идентифицируют себя с гомосексуализмом, который находится в противоречии с их стремлениями и жизненными целями. Гей-жизнь их не удовлетворяет, поэтому они обращаются к терапии в надежде ослабить нежелательные влечения и развить свой гетеросексуальный потенциал.
Гомосексуальное отыгрывание для таких людей — это попытка восстановить психическое равновесие, чтобы поддержать целостность личности. Через гомосексуальный акт они бессознательно ищут утверждения своей подлинности, уверенности в себе, автономии и определенности с полом. Однако в итоге они обнаруживают, что не получили ничего из желаемого, — осталось лишь зудящее чувство, что все это ненастоящее, неподлинное, — и еще большее разочарование.
Гомосексуальность как попытка восстановить блокированную уверенность в себе
По мере того, как наши клиенты начинают вести настоящую жизнь, они обнаруживают, что растет их уверенность в себе. Жизнь в своем «подлинном я» приносит свободу, ощущение обладания собой, порождает здоровые социальные отношения. Поначалу наши клиенты могут путать уверенность в себе с детским отыгрыванием. Отыгрывание — это поведение, которое причиняет беспокойство и является старым неадаптивным способом существования. Здоровая уверенность в себе — нечто совершенно иное: она является фундаментом подлинных отношений и прямого, искреннего общения. Уверенность в себе – это позитивный и адаптивный способ освоения новых навыков и способов жить. Уверенный в себе человек действует сознательно и несет ответственность за свои поступки. Навыки уверенного поведения помогают клиенту удовлетворить потребность в идентификации с мужественностью и ведут к обретению мастерства взаимодействия в конфликтах, особенно в тех, которые часто возникают с другими мужчинами.
Рост уверенности в себе означает, что пациент начнет экспериментировать с новыми формами поведения (иногда, как ни парадоксально, даже с гомосексуальным поведением). Вместе с тем, уверенность в себе может принять обратную форму, форму намеренного воздержания — как волевое решение воздерживаться от сексуальных актов с другими мужчинами.
Две противоположности: уверенность в себе и сексуальное отыгрывание
Наши клиенты интуитивно понимают, что опьянение от свободы делать все, что хочешь, нарушая нравственные нормы, переживание «полноты» жизни от секса с другими мужчинами — это нездоровое поведение. Их сексуальная жизнь характеризуется навязчивостью, компульсивностью, стереотипностью и повторяемостью; это непродуктивная попытка решения травматических конфликтов прошлого, в частности конфликтов между любовью и страхом, очень часто связанных с воспоминаниями о фигуре отца. Гомосексуальное поведение никогда не решает исходного конфликта; вместо этого, оно создает дополнительный внутрипсихический и межличностный стресс.
Гомосексуальное желание — это попытка заново открыть в себе свободное, экспрессивное, открытое, сильное, мужское Я, поскольку клиент ощущает себя униженным в этом отношении и нуждается в утверждении себя в качестве мужчины.
Гомосексуальный импульс в таком случае носит смысл репарации, т.е. восстановления, утверждения в половом отношении: мужчина стремится выглядеть привлекательным мужчиной в глазах других мужчин.
Гомосексуальное влечение: реакция на ложное Я (попытка восстановить мужскую роль)
Большинство мужчин не могут постоянно носить маску ложного Я, исполняя роли «пай-мальчика» или «своего парня», которые так часто встречаются у гомосексуально-ориентированных мужчин. Эти маски характеризуются подавлением своего Я, которое выглядит неподлинным, как будто ему что-то препятствует проявиться. В попытке исправить ситуацию эти мужчины впадают в противоположную крайность, демонстрируя бунтарское или шокирующее поведение, шалопайство или жестокость, играя роль «плохого парня» или «нарушителя сексуальных приличий». Кажется, что такое гомосексуальное поведение принесет освобождение через бунт против ложной роли «хорошего мальчика», роли довольно жесткой и ограничивающей. Нарушение норм в этом случае воспринимается как переход по ту сторону добра и зла, как проявление безграничной «свободы».
Ощущение опасности увеличивает возбуждение. Иногда это означает, что мужчина допускает (или даже активно ищет) возможность подвергнуться риску заражения СПИДом. Существует целая культура, посвященная поиску небезопасных контактов с ВИЧ-инфицированными. Это также поиск секса в общественных местах, например, в туалете или парке, где есть риск попасться кому-либо на глаза. Один из пациентов описывает волнение как «возможность быть пойманным за чем-то дурным, рискованным и незаконным. В этот момент у меня происходит выброс адреналина. Да пошли все...! Это дает мне энергию, смысл… Я чувствую себя живым. Это вдохновляет, это сильно. Пошли все на...! Я сам отвечаю за свою жизнь. Да, в этот момент я чувствую себя на пике эмоций».
Вот как 21-летний молодой человек, который занимается искусством, объясняет свои анонимные сексуальные контакты: «Мои сексуальные подвиги — я как бы заявляю ими: «знаете что, парни, я могу быть таким же плохим как и вы! У меня тоже шрамы от драк! Я все это прошел, и мне есть что рассказать». — Как будто хочу пустить пыль в глаза моим друзьям. — Я делал то, то и то. Со мной есть о чем поговорить, вот я какой!»
Другой 35-летний пациент, пытающийся преодолеть нежелательное гомосексуальное влечение, вернулся из Амстердама, где проводил отпуск и где, между прочим, узнал места встреч и имел гомосексуальные контакты. Вот его слова: «Я хотел чувствовать, что могу делать все, что захочу. Я хотел почувствовать себя независимым. Я могу принимать собственные решения и быть открытым всему... Я могу быть собой, испробовать все и решать за себя; я могу пробовать, чувствуя собственную силу. В конце концов, моя воля сказать «нет» должна быть основана на моей свободе сказать «да»».
Насколько гомосексуальное поведение клиента является реальной попыткой «почувствовать собственную силу» через самоутверждение? Или в данном случае имеет место всего лишь рациональное обоснование регресса в терапевтическом процессе? Эти вопросы еще предстоит исследовать.
Гомосексуальное влечение: реакция на требования «серой зоны»
Ощущение себя живым, возбужденным, «в контакте», — вот что обещает гомосексуальность. Этот внутренний заряд, запал примитивного возбуждения спасает человека от бессилия, закрытости и депрессии, которые ощущаются в «серой зоне»: «Я так привык прикрывать мое уныние сексуальным возбуждением, что когда я чувствую, что унываю — знаю: возбуждение где-то рядом. Я мастурбировал, начиная с детского возраста трижды в день — чтобы не чувствовать себя неудачником... слабым, унылым».
Объясняя свои анонимные сексуальные контакты, другой 21-летний пациент говорит на своей первой сессии: «Как будто в мое тело вселяется жизнь. Я чувствую себя уверенно, сам с собой в ладу. Обычно же я забываю о своем теле; и проживаю день в режиме автопилота. Плохо ем и мало сплю».
«Серая зона» имеет аффективную ассоциацию с глубинным отчаянием, и может рассматриваться как состояние, предшествующее скорби. «Если я прикоснусь к моей грусти и пущу ее себе в сердце, такое ощущение, что я сольюсь с ней, она буквально пожрет меня», - делится с нами один из мужчин. Ожидание глубоко переживаемого уныния вызывает маниакальные защиты, включая ту, которой пациент больше всего хочет противостоять — гомосексуальное отыгрывание.
Гомосексуальное влечение: реакция на стыд (попытка восстановления самооценки)
Стыд — это обоюдоострый меч: он отсекает человека от его подлинного Я и от других людей. Человек, охваченный стыдом, ощущает себя униженным, верит в свою неполноценность, незначительность. Гомосексуальное отыгрывание, выполняя нарциссическую функцию, как будто обещает нечто противоположное этому негативу, а именно: внимание, восхищение, обожание и возрождение мужской уверенности в себе.
Оно как бы предлагает:
компенсацию истощенной мужественности и личной слабости;
близкий контакт, чтобы застраховаться от болезненной изоляции и отчужденности, которые характеризуют ощущения стыда;
особое внимание и заботу, чувство уникальности (нарциссическое отражение личности), которые смягчают глубокие чувства унижения и неполноценности;
подтверждение того, что человек действительно обладает подобающим мужским телом.
Но эти обещания никогда не сбываются. 21-летний пациент выражает это следующим образом: «Я всегда задавался вопросом, почему все эти развлечения не приносят настоящего удовлетворения… Эти фантазии обретают надо мной власть, потому что я чувствую себя недостаточно хорошим. Чего бы я не искал, что бы ни делал, все это для того, чтобы уберечься от чувства неадекватности, чтобы не чувствовать себя ничтожеством… Пустое удовольствие порнографии, как и любая другая анестезия, притупляет жизнь. Это какое-то темное удовольствие. Оно как бы “выключает” меня из жизни, отсекает от человеческих отношений. Что же заставляет меня делать это? Без этого я чувствую еще больше пустоту внутри, которая осуждает меня. И это удовольствие от порнографии ее хотя бы на некоторое время блокирует».
Стыд и нарциссизм
Нарциссическая функция влечения к людям своего пола хорошо проявила себя в одной из последних программ кабельного телевидения, где два героя обсуждали третьего привлекательного мужчину. Один гей говорит другому: «Мне он так нравился! Как бы мне хотелось либо быть им, либо иметь его».
Стыд и нарциссизм — это две стороны одного и того же, и вместе они играют существенную роль в понимании гомосексуальности. Нарциссизм — это защитная реакция против стыда, а гомосексуальность — это форма нарциссизма, которая защищает от стыда в области мужественности.
Нарциссизм — это главное препятствие исцелению от гомосексуальности, поскольку влечение к людям своего пола подразумевает нарциссическую иллюзию, будто через гомосексуальное поведение можно освободиться от этого стыда за свою неудавшуюся мужественность. Влечение к людям собственного пола — это иллюзия, компенсирующая чувство мужской неполноценности и стыд по этому поводу. Образно говоря, стыд как бы отрезает от личности «отрицаемую» или «осуждаемую» часть, связанную с мужественностью, а гомосексуальность служит заживлению раны путем заимствования мужественности у другого мужчины.
Момент стыда
Момент стыда — это момент конфликта между двумя борющимися импульсами: уверенностью в себе и стыдом. То есть, это столкновение жизненного и запретительного аффектов. Момент стыда имеет выраженное болезненное свойство, поскольку человек не может защитить себя от невыносимой несправедливости, которую ему не сформулировать. Ощущение стыда заключается в следующем: «Я не могу объяснить себя, и меня никто не поймет. Я никогда не смогу победить...». В результате аффект самоутверждения перестает работать. В моменте стыда присутствует замораживающее, парализующее действие; то, что один из пациентов описывает как «осязаемый страх, который препятствует моему общению с другими людьми. Я неподвижен, я онемел. Мой ум пуст, я готов терпеть оскорбления».
«Двойной тупик» и возникновение стыда
Стыд — это не эмоция, потому что в основе эмоции лежит движение (motion). Скорее, стыд — это полная противоположность эмоции. Это барьер, отделяющий гендерную идентификацию от всей личности. Результатом такого отделения является ложное Я, не полностью сформированное в отношении пола.
Значительное число наших пациентов имеют семейную предысторию, которая может быть определена как нарциссическая. В нарциссической семье ребенок помещается в коммуникативную структуру «двойного тупика» или «безальтернативного проигрыша». Если он примет на себя ответственность за то, что он не чувствует к себе безусловной любви, то будет «награжден» родительской любовью и вниманием, нарциссическими и негармоничными. В этом природа стыда: принятие на себя ответственности за то, что ты недостоин любви. Однако, если ребенок все же продолжает самоутверждаться, настаивая на целостности своего собственного восприятия и внутреннего состояния, он наказывается невниманием и отдалением родителей.
Чтобы осознать, насколько тяжел для ребенка выбор в данной ситуации, необходимо понимать, что именно мы имеем в виду под родительской любовью, действующей из лучших побуждений, но негармоничной. Когда ребенок очень мал, негармоничность родителей ощущается как болезненное избегание, исключение ребенка, которое переживается не больше не меньше как безнадежная брошенность. Таким образом, если ребенок все же будет стремиться утвердить собственное восприятие себя, ему придется столкнуться с первичным страхом оставленности-аннигиляции.
Оставленность-аннигиляция как причина стыда
По существу, стыд фактически не заметен, как будто и не существует, невидим. Как выразился один пациент: «В этот момент <стыда> я могу исчезнуть, скрыться под скалой». Южно-итальянское слово для стыда «scampiare» в буквальном переводе означает «исчезать».
Стыд — это аффективная смерть личности; он имеет эволюционные корни в инстинкте самосохранения. Полевые наблюдения за волками вскрывают функции состояния стыда. Принятие каждого волка стаей необходимо для его выживания, поскольку исключение из группы фактически неизбежно ведет к смерти. Изгнанный волк крадется и приседает в попытке опять присоединиться к стае, и такое поведение удивительно напоминает опыт наших пациентов, переживающих чувство стыда: впалая грудь, опущенные плечи, телесное изнеможение, ссутуленная спина.
«Двойной тупик» триадных нарциссических отношений в семье и возникновение стыда
Следствие попадания в ситуацию двойного тупика для ребенка является отделение от истинного Я, отречение от него, что для наших клиентов выражалось и в отречении от стремления к мужественности. Так рождается ложное бесполое Я. Затем возникает гомосексуальность как нарциссическая попытка восстановить личность, соединить мужчину с его мужской частью, разделенные стыдом. Влечение к людям своего пола замещает потерянную мужественность.
Стыд и скорбь
Чувство стыда предполагает, что человек обвиняет себя за потерю привязанности. Клиент может идентифицировать себя с болью и печалью родительской фигуры: будучи ребенком, он полагал, что сам вызвал боль родителя, и поэтому чувствует гнев. Стыд замещает его печаль и гнев, препятствуя их открытому выражению. Однако полное переживание этих двух ключевых аффектов (печали и гнева) в настоящем необходимо пациенту, чтобы начать горевать и начать процесс исцеления, поскольку стыд — это злой страж пути к его невыраженной печали.
Для ребенка, выросшего в нарциссической семье, стыд выполняет еще одну важную функцию: он сохраняет отношения с родителями. Стыд сохраняет ложную надежду, что если не оставлять попыток, то однажды родитель «заметит» его и проявит любовь к нему просто потому, что он есть. Таким образом, стыд вытесняет печаль.
Один клиент, переживавший скорбь, выразил это так: «Внутри меня есть пустота, которую я привык наполнять стыдом». Часто встречающаяся фраза «я полон стыда» намекает на настоящую функцию стыда: когда клиент отказывается от защиты стыда, он в полноте переживает недостаток родительской любви и ощущает его даже на телесном уровне.
Стыд в гендерной автономии
Как мы видели, родители мальчика, выросшего в нарциссической семье, не смогли поддержать сына в достижении гендерной автономии.
В некоторых случаях родители явно наказывают мальчика за его стремление стать самостоятельным мужчиной. Тогда он будет восстановлен в правах, только если согласится с посылкой: «ты не достаточно хорош для мужчины». В других семьях родители не поддерживают маскулинные старания мальчика, просто оставляя их без внимания. (Например, родители, которые систематически не защищали мальчика от третирования со стороны старшего брата). В случае с мальчиком, у которого чувствительный темперамент, или присутствуют биологические особенности, которые затрудняют его становление как мужчины, родители могли не заметить заложенные в нем природой маскулинные стремления, или же их попытки развития этих стремлений могли оказаться неудачными.
Все это переживается мальчиком как эмоциональное отдаление родителей.
Большинство людей с трудом понимают, как человек может чувствовать стыд, если другие люди ничего ему не сделали, всего лишь оставили его без внимания. На это я отвечаю: “Бывало ли с Вами, что Вы рассказывали анекдот, а над ним никто не смеялся?”
Мальчик поставлен перед выбором: либо стать подлинным, автономным, зрелым в отношении пола мужчиной (как того требует природа), либо же стать гомосексуалом вследствие опыта стыда, связанным с отсутствием родительской реакции на его мужские устремления. И он выбирает второе. Он чувствует себя недостойным реализовать свою истинную половую принадлежность. Угроза быть «выкинутым из стаи» привела его к приятию собственной неполноценности. Таким образом, он отказался от своих стремлений стать мужчиной.
Мы наблюдаем очень много стыда, когда пациент выражает свои маскулинные стремления терапевту. Клиент выражает свое взрослое желание привлечь мужское внимание, привязанность и одобрение, при этом показывая, что в действительности чувствует себя “слабым”, “с изъяном”, “глупым”, “тупым” или просто “плохим”. Один пациент выразился так: “Я понимаю, что нуждаюсь в мужском признании. Но искать его представляется мне слабостью”. В его случае, гомосексуальные влечения – это компромиссные образования, возникшие из конфликта между желаемой маскулинной идентичностью и “постыдностью” ее поиска.
Клинический случай ожидаемого стыда за стремление к маскулинности
Планируя поездку домой, 23-летний клиент, воспринимающий себя геем, выразил желание провести время со старшим братом. Перед поездкой я предложил ему продумать, как этого достичь. Он был полон надежд, представляя, как хорошо они могли бы провести время вместе, взяв велосипеды и отправившись в горы на целый день.
Продолжая фантазировать, он представил, как будет недовольна его мать, которая всегда считала его «своим сынулей». «Она скажет (далее он подражает ее наставительному тону): «Надеюсь, мальчики, вы хорошо провели время?» Я знаю, что она будет улыбаться, но ее отношение будет неодобрительным, будто я что-то натворил. Я покусился на связь, существующую между нами... Вот когда мне хочется уйти в мое вызывающее, ни от кого не зависящее гомосексуальное Я».
Чувство стыда рождается из непроверенного предположения, что человек сам по себе обречен на то, чтобы стыдиться; существует как бы внутренний обвиняющий голос: «я заслуживаю стыда». Стыд часто означает, что человек в детстве недополучил безусловной любви, и теперь принимает на себя ответственность за эту ситуацию, обвиняя себя в том, что недостоин того, чтобы быть принятым. Как признался один 45-летний мужчина: «Меня отвергают, потому что меня можно отвергнуть; меня не любят, потому что меня можно не любить». Стыд принуждает личность аффективно закрыться в себе и обвинять себя за желание самоутвердиться в своей подлинности.
Ожидание стыда
Ожидаемый стыд возникает автоматически, и для пациента представляется пришедшим извне, а не изнутри. Здесь терапевт указывает, что это воздействие является внутренней репрезентацией критикующего родителя. Родительский интроект активно возлагает на личность бремя стыда. Пациент, часто имеющий чувствительный темперамент, просто совершает с собой то, что, по его ощущению, родители выполняли по отношению к нему. Здесь присутствует вечный страх опустошающего упрека; за всем этим скрывается маленький мальчик, ожидающий, что его накажут.
Ожидание стыда становится установкой
Установка стыда – это такое отношение к миру, когда человек повязан ожиданием следующего конфликта между стыдом и уверенностью в себе. Находясь в «ложном я», человек постоянно ожидает, что станет объектом презрения за совершенно невинные проявления своего я. В ожидании этого он принимает «установку стыда».
Один мужчина описал это состояние так: «Я не чувствую, что отношусь к окружающим как к обычным людям, - скорее, как к своим судьям, затаившим дурные мысли обо мне. Я думаю: «Да, они правы относительно меня; я неудачник, слабак, у меня не получается вести себя естественно, я туплю; настоящее пугало, я веду себя как баба, голубой; я не мужчина». Я испытываю постоянную тревогу, что кто-то раскроет подделку, ведь я не тот, кем они меня считают. Я постоянно ожидаю, что меня отвергнут, но когда этот момент наступает, я никогда не готов к этому».
Прослеживая корни свого ложного Я из детства, 28-летний мужчина признается: «Ребенком я чувствовал, что я не являюсь частью нашей семьи. Ухмылки, презрительные унизительные взгляды – вот что было обращено ко мне. Я пытался понять, думал: «Что я сделал? Это из-за моего поведения? Или из-за того, как я выгляжу?»»
Другой мужчина описывает свой ожидаемый стыд как внутреннее ощущение того, что он недостоин любви: «На каком-то уровне я выражаю эту скрытую мольбу: «Пожалуйста, не напоминайте мне, что я недостоин любви. Если вы хотите быть мне другом, постарайтесь отвлечь меня от этой горькой правды»».
Стиль жизни, когда приходится скрывать правду
Эта постоянная бдительность из-за ожидаемого стыда ведет к особой жизни, когда приходится скрываться, избегать других, замыкаться в себе, быть пассивным.
В клинической практике мы видели, что ожидаемый стыд может быть настолько интенсивным, что приближается к паранойе: тогда другой человек обвиняется в том, что может настроить всех окружающих против клиента. Клиент предполагает, что он беззащитен против клеветы. Эта убежденность во всемогуществе другого (искажение, в основе которого лежит стыд) уничтожает любую веру в то, что сам клиент может напрямую влиять на других. «Оскорбленный другой» имеет всю полноту власти. Пациент же – по-прежнему ребенок в мире взрослых, бессильный напрямую формировать мнения других о себе. Ассоциации с этим пугающим ожиданием обычно ведут к раннему подростковому возрасту, когда какой-нибудь задира настраивал других мальчиков против подростка; и даже к еще более раннему периоду – к «всемогущей» матери, которая могла настроить других членов семьи против него.
Несмотря на то, что дети могут испытывать стыд по целому ряду причин, предгомосексуальные мальчики почему-то стыдятся желания привязанности к своему отцу – стыдятся показать свои мужские устремления. Если речь идет об особенно чувствительном ребенке (а именно так чаще всего и бывает), то он стыдится своих эмоциональных потребностей, связанных с мужскими взаимоотношениями, чувствует себя недостойным внимания, привязанности и одобрения. Возможно, его стремление самоутвердиться как мужчине также угрожало стабильности отношений с матерью. В чем бы ни была причина, в результате возникают стыд и окончательный отказ мальчика от истинного мужского Я.
Центральным моментом репаративной терапии является помощь пациенту в переходе от ложного Я к истинному гендерному Я. Ниже приводятся некоторые примеры.
ИСТИННОЕ Я ЛОЖНОЕ Я
Чувствует себя мужчиной Не чувствует себя мужчиной
Ощущает себя адекватно, наравне с другими Есть чувство неполноценности, неадекватности
Спокойный, уверенный, способный Беспокойный, недостаточно уверенный, неспособный
Испытывает подлинные эмоции Эмоционально мертвый, или, напротив, гиперактивный
Полон энергии Истощенный
В ладах с собственным телом Тело воспринимается как объект, не Я
Уверен в себе в спорте и другой физической активности Неуклюжесть и беспокойство
Ощущение силы, самостоятельности (автономии) Ощущение контроля со стороны других
Принятие собственного несовершенства Перфекционизм
Активный, решительный Пассивный
Доверчивый Защитная позиция
По отношению к другим людям
Ощущает единство с другими Обособленный, отстраненный
Открытый Замкнутый
Непосредственный, непринужденный Контролирующий себя, сдержанный, «холодный»