Робость.

Dantez

Новый участник
Робость нередко возникает у детей, особенно в присутствии взрослых или среди незнакомых ребят. Они начинают стесняться, смущаются и выглядят более заторможенными, чем обычно. В крайних случаях ребенок заранее показывает свой страх, слезами и криками протестуя против визита к врачу или не желая идти в гости. Он цепляется за юбку матери, прячется за ее спиной каждый раз, когда кто-то подходит, и отказывается отвечать на вопросы.


Нужно ли говорить, что такие крайние случаи встречаются редко. Гораздо чаще робость проявляется спокойно. Однако в любой форме она всегда очень сердит родителей. Именно тогда, когда они рассчитывали, что их ребенок будет выглядеть наилучшим образом, он показывает, что совершенно не умеет вести себя в обществе. Огор*чение родителей быстро оборачивается нетерпением и гневом, проявление которых, к сожалению, лишь усиливает, а не уменьшает робость ребенка.
Отчего же один малыш делается робким, а другой нет? Проще всего сказать, что у них разные характеры, труднее объяснить это различие какими-то врожденными особенностями. Истина в другом: дети становятся робкими после того, как их напугали взрослые, и не один раз. Подобное может произойти и в младенчестве, и в детстве, когда, казалось бы, у них еще нет никаких контактов с большим миром.
Вообще не рекомендуется держать детей в изоляции от окружающих. Однако нередки случаи, когда взрослые, которые приближаются к детям даже с самыми благими намерениями, все же пугают их. Ребенку может показаться слишком громким голос незнакомца, могут напугать чересчур резкие его движения. Но как бы часто ни происходили подобные казусы, ничто нельзя сравнить с тем отрицательным воздействием, какое могут оказать на него в некоторых случаях сами родители.
Каждый раз, когда мы требуем от детей чего-то, чего они не понимают или не в силах сделать, мы оставляем в их сознании нечто негативное. Дети пугаются уже того, что не способны выполнить нашу просьбу, и боятся поэтому утратить нашу любовь, а это очень серьезная боязнь, поскольку дети знают, что целиком зависят от нас. Нетерпение и раздражение, которые мы проявляем, когда кормим их, отучиваем от рожка, приучаем пользоваться горшком, укладываем спать, заботимся об их опрятности, приводят к тому, что мы невольно внушаем детям, что нас нужно не только любить, но и бояться. Поскольку мы служим для ребенка примером во всем, естественно, что он переносит полученные от нас впечатления почти на всех людей, разве только с другими взрослыми он реже общается и потому у него меньше возможностей уравновесить негативные впечатления нежностью, которую мы все же дарим ему. В результате он держится несколько настороженно с людьми, которых не знает.
Лучший способ устранить робость — постараться избегать проявлений нашего недовольства. Кричать на ребенка — все равно что наказывать его. Это лишь усложняет дело. Если 5-летняя Эстер, придя в гости, все время держится за мамину юбку, это означает: «Хочу оставаться ребенком, тогда мне не придется отвечать за свои поступки». Пример типичный, и единственное, что можно сделать в таком случае,— приласкать девочку. Это, конечно, не снимет полностью ее робости, но она по крайней мере почувствует: ее понимают и настолько любят, что готовы удовлетворить ее желания. КАК ТОЛЬКО ОНА ПОЙМЕТ, ЧТО МОЖЕТ ПОЛОЖИТЬСЯ НА РОДИТЕЛЕЙ, ОНА ПОЧУВСТВУЕТ СЕБЯ СПОКОЙНЕЕ И С ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ. И все же, чтобы помочь ей обрести уверенность, им нужно мно гое предпринять и ПОМИМО той особой ситуации, которая вынуждала девочку к робости; Им надо обдумать, о чем они просили дочь. Их требования были разумны и не отличались от тех, какие предъявляют детям другие родители, но как же постарались они удовлетворить их? Возможно, слишком настаивали. Кроме того, у ро*дителей этой девочки могут существовать и свои проблемы, к примеру сложности семейной жизни или затруднения в общении с окружающими.
Ребенок бывает робким еще и потому, что в детском саду он младше всех и ребята относятся к нему как к самому слабому и неспособному по сравнению с другими. Он может огорчаться, если родители уделяют больше внимания младшему брату или сестре, которые в чем-то превосходят его. Так что бывает много различных обстоятельств, вызывающих у ребенка чувство преувеличенной застенчивости или робости, гораздо больше, чем могут заметить родители, хотя и находятся рядом с ним. И все же, несмотря ни на что, никогда не следует выбрасывать белый флаг.
Необходимо, напротив, занять совсем иную позицию — показать ребенку, что вы хорошо понимаете его, сочувствуете ему и любите таким, каков он есть, а не какого-то идеального паиньку. Постараемся поощрять его встречи с людьми, поможем найти друзей и порадуемся с ним его успехам. В любом случае будем считать его робость явлением временным. Тогда мы сможем спокойнее смотреть на вещи, и это удержит нас от выговоров ребенку, а значит, непременно благотворно скажется на его общении с окружающими, даже если мы не сделаем больше ничего.
 

Dantez

Новый участник
Комплекс вины.

Всем родителям так или иначе приходится учить детей различать верное и неверное поведение, объяснять, как важно уметь контролировать многие свои желания, насколько необходимо осваивать бесчисленные правила общественной жизни. Именно через это обучение мы превращаем явившегося на свет ребенка в цивилизованного человека. Каким бы прелестным он ни был, очевидно, что он входит в жизнь, не имея даже самого смутного представления о добре и зле. Различать эти понятия он учится у людей, у тех, с кем общается в младенчестве. Верное представление о добре и зле, которое постепенно складывается у ребенка, принято называть совестью. Разумеется, все мы обладаем ею в большей или меньшей степени. Совесть останавливает нас, когда мы порываемся действовать под влиянием сильных чувств, и, хотя в качестве тормоза может выступать страх, совесть не превращает нас в трусов. Напротив, она учит нас, что лучшая из добродетелей — чувство меры.

Комплекс вины неизбежно связан с формированием чувства ответственности перед окружающими. По существу это не что иное, как эмоциональное обострение совести. Комплекс вины напоминает, что у нас есть совесть, но делает это лишь после того, как мы НЕ ВОСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ее советами. Словом, мы осознаем, что допустили ошибку. Даже в малой степени это ощущение неприятно, а когда чувство вины приобретаем обостренную форму, оно оказывается столь же тягостным, как и наказание. В силу глубоко эмоционального характера, а также из-за причин, порождающих этот комплекс, он проявляется самым неожиданным образом. И возникает не только после того, как мы совершим какой-нибудь плохой поступок, но даже в том случае, когда наши намерения не осуществляются. Скажем, ребенок разгневан на своих родителей и хотел бы отомстить им, но не делает этого. Однако сама только мысль о мщении уже заставляет его испытывать чувство вины.

Иными словами, мы все способны судить о себе строже любого суда. Но если по закону нас признают виновными за совершенный проступок, то для суда совести достаточно одного лишь намерения совершить дурное. Ведь говорится в Ветхом завете: «Кто посмотрел на женщину с вожделением, уже совершил прелюбодеяние в душе своей». Это внутреннее ощущение, что мы согрешили или совершили какой-то недостойный поступок, и есть про явление комплекса вины, вызывающее в нас укоры совести, порой даже преждевременные, но цепко держащие нас. Вместо того чтобы составить представление о самих себе и понять, насколько нам удается контролировать свои желания, мы огорчаемся из-за самого факта их возникновения. Судить же себя столь строго — то же самое, что думать о себе плохо, дабы поступать хорошо. А здесь уже до рождения чувства страха и уныния всего один шаг. В подобных обстоятельствах даже самое большое наше усилие — всего лишь полумера, а крах, к которому оно приводит, только обостряет и упрочиваем в нас комплекс вины.

Попытка избежать чувства вины порождает такие формы поведения, которые внешне вроде бы и не имеют никакого отношения к нашей боязни совершить что-то дурное. Ребенок, например, может превратиться в маленького ханжу. Поступая так, как ждут от него окружающие, хитрец цепляется за их любовь, подменяя ею любовью к самому себе. Хотя со стороны кажется, будто все у него нормально, слишком многие потребности остаются неудовлетворенными, и он не может не ощущать огромной пустоты в своей жизни. Другой способ избавиться от чувства вины можно распознать в некоторых особенностях поведения и детей и взрослых. Если человек то и дело проверяет, выключен ли газ, часто моет руки, спешит освободить пепельницу от окурков, едва они появляются в ней, без конца наводит порядок в квартире, часто что-то трогает или теребит — все это признаки (если они непрестанно повторяются) рабской зависимости от привычек, невольно возникших у него в условиях дискомфорта и внутреннего напряжения. Бесспорно, значительная доля этого напряжения порождена именно комплексом вины, даже если мы и не связываем поведение человека с этим понятием.

Как же возникает комплекс вины? Почему у одних он проявляется сильнее, у других слабее? Происходит же следующее. Воспитывая нашего ребенка, мы очень часто спешим выразить свое одобрение или неодобрение, чтобы он понял, чего от него ожидают. В то же время, видя, как мы всеми силами стараемся удовлетворить его основные нужды, ребенок начинает воспринимать нас как часть самого себя. Ему принадлежит не только наше имя, но и наши руки. Ведь именно они укачивают его, кормят, моют, согревают. Неизбежно, что в конце концов и наши мысли делаются его мыслями. И наступает момент, когда нам уже незачем находиться рядом, чтобы объяснять ему, какие из его намерений дурные, а какие - хорошие,— очень скоро наши суждения становятся его суждениями.

Это не означает, однако, что совесть ребенка, его представления о добре и зле, усвоенные у нас, удержат его от дурных поступков. Он все равно может сделать что-то плохое, хотя и будет сознавать, что поступает нехорошо, и способен пойти на это даже в нашем присутствии, даже слыша наши укоры. Дело в том, что у ребенка уже пробудилась совесть, и сам по себе факт, что она у него имеется, может вызвать комплекс вины. Действительно, мы ведь неодинаково осуждаем ребенка за его моральное поведение и за его недостаточную осведомленность в тех или иных вопросах. Мы никогда, например, не будем утверждать, что ребенок плохой только по тому, что он сказал, будто Христофор Колумб открыл Америку в 1942 году. Никто из нас не вскипает гневом и не заявляет, что не любит своего 3-летнего малыша за то, что он все еще путает левую и правую стороны.

Иными словами, целая пропасть лежит между ошибками, какие допускает ребенок, не зная чего-то, и теми, что касаются реальных его поступков. Если в первом случае наша реакция спокойна и объективна, то во втором берут верх наши чувства. Когда мы проявляем гнев, нетерпение и вдобавок применяем наказание, мы тем самым как бы говорим ребенку, что не любим его. И даже если станем сразу же уверять его в обратном ребенок все равно останется при своем мнении, поскольку увидит наше далеко не дружеское и не ласковое отношение.

Для ребенка все это имеет очень большое значение и оставляет глубокий след в его сознании по двум причинам:

До тех пор, пока он зависит от нас, он понимает, что наша любовь — самая большая гарантия, что мы и впредь будем удовлетворять все его нужды.

Поскольку ребенок ощущает себя частицей нас, он вскоре станет смотреть на себя нашими глазами. А это означает, что он с горечью почувствует себя плохим, недостойным родительской любви, и решит, что он гораздо хуже, чем думал о себе прежде.

Если родители столь суровы, что выражают свое неодобрение более эмоционально и чаще, чем следует, ребенок испытывает недостаток их любви. Сознание, что его любят, оказывается для него роскошью, а не нормой, он начинает относиться к себе с меньшим уважением. Неуверенный в себе, не обладающий должным мужеством лишенный многих интересов, ребенок испытывает боязнь и необходимость извиняться или заранее оправдываться перед всеми.

Разумеется, невозможно растить детей, не выражает одобрения или неодобрения их поступков, точно так же как нельзя пробудить у ребенка совесть, не породив при этом комплекса вины. Самое лучшее, что можно сделать в таком случае,— соблюдать чувство меры. Мы должны всячески стараться уменьшить комплекс вины, а НЕ ПЫТАТЬСЯ достичь нереальной цели — совершенно избавить ребенка от него.

Если наш ребенок испытывает страх и мы наблюдаем у него признаки повышенной нервной возбудимости, если он вообще НЕУВЕРЕН в себе, о чем говорят сосание пальца и другие симптомы психического напряжения, то вполне возможно, что у него уже развился комплекс вины. Может быть, мы были слишком строги, переусердствовали, читая ему нотации, или заняли слишком категорическую позицию, когда обнаружили, что ребенок занимается мастурбацией. Возможно, слишком положившись на его благоразумие, нас огорчило его поведение и мы устроили ему грандиозный скандал. Трудно подвести баланс одобрения и неодобрения с нашей стороны. Бесспорно также, все мы склонны баловать детей. Наши аплодисменты обычно слишком непродолжительны, а мы всё надеемся, что сможем повторять их каждый день. Когда же ребенок что-нибудь случайно роняет, мы обращаемся с ним как со взрослым, обязанным не допускать такого. Когда он дерется с сестрой, мы реагируем, словно он единственный ребенок на свете, поступающий подобным образом. Когда он не хочет отправляться спать, мы ведем себя так, будто ребенок — самая большая в жизни помеха нашему счастью. Наконец, когда он говорит нам неправду, мы кричим, что ему должно быть стыдно врать, и тем самым усиливаем чувство его вины. Комплекс вины может помешать ребенку получать максимум удовольствия от жизни. Поэтому стоит сделать над собой усилие и попытаться умерить тон наших упреков. Объясним малышу, почему мы не одобряем тот или иной его поступок, но сделаем это кратко и спокойно: и это самый лучший путь. Кроме того, никогда не говорите ребенку, что вы его больше не любите и вообще «продадите бродягам». Наоборот, мы должны дарить нашим детям поистине безграничную любовь и как можно чаще одобрять их хорошие поступки. В данном случае любая щедрость — гарантия того, что будет сведен до минимума комплекс вины.
 

Dantez

Новый участник
Наследственость.

Что нужно знать о наследственности, чтобы быть хорошими родителями? Ничего, ровным счетом ничего. Лучше забыть даже то, что нам уже известно, потому что, во-первых, невозможно сделать что-либо полезное, надеясь изменить наследственность; во-вторых, очень легко, напротив, принести какой-либо вред; в-третьих, личность и поведение ребенка не имеют никакой связи с наследственностью.

Если вас убедили эти утверждения, переходите к следующей главе, сомневаетесь еще — читайте дальше.

Наследственность, как мы знаем,— это чисто биоло*гический процесс, в результате которого от родителей к детям передаются их физические черты посредством повторения. И мужчина, и женщина дарят своему будущему ребенку микроскопическую частицу самих себя — одну-единственную клетку или одну, так сказать, единицу живой материи. Когда эти частицы объединяются, понятно, что «результат» их сочетания оказывается похожим на тех, кто дарил эти клетки.

Так вот, все мы знаем, что процесс репродукции или воспроизведения клеток происходит лишь при наличии специфических клеток. Еще никто и никогда не зарождал жизнь путем простого переливания крови, хотя при этом тоже происходит соединение разнородных клеток. Жизнь зарождается только в особых клетках при слиянии мужских сперматозоидов и женских яйцеклеток, которые периодически воспроизводятся в генетических органах человека. И те, и другие содержат специальные активные элементы, которые определяют цвет кожи, глаз и волос зарождающегося человека и многие другие его физические характеристики.

В этом процессе к наследственности имеют отношение только три момента:

1. Активные элементы зародышевых клеток, которые периодически воспроизводит наш организм, не идентичны, поэтому у одних и тех же родителей рождаются то мальчики, то девочки. Точно так же как мы пока не можем узнать заранее, кто именно родится, невозможно определить, какие наследственные факторы присутствовали во время зачатия. Короче, мы не в силах предугадать, какая у ребенка будет наследственность. Есть, правда, одно небольшое исключение: некоторые наследственные элементы, содержащиеся в зародышевых клетках, столь сильны, что постоянно доминируют, и тогда черные волосы и черные глаза матери точно повторены в ее дочери, даже если отец голубоглазый блондин.

2. Многообразие наследственных признаков, заключенных в наших зародышевых клетках, не имеет никакой связи с теми чертами характера, что приобретаются человеком по мере его развития. Как бы мы ни были благородны, нашим детям понадобятся годы, чтобы стать такими же воспитанными, как мы. Мужчина может путем многолетних упражнений приобрести такую же необыкновенную мускулатуру, как у самого знаменитого культуриста, но его сыну придется выполнить все те же упражнения, чтобы походить в этом на отца.

3. Разнообразное сочетание зароды*шевых клеток складывается чисто случайно и восходит по семейной линии. Вот как это совершается. В каждой клетке имеется 46 активных элементов, которые называются хромосомами. Когда клетки созревают для оплодотворения, число хромосом сокращается до 23, так что при слиянии сперматозоида с женской яйцеклеткой хромосом обеих полов опять становится 46. Определить, какие 23 принадлежат женщине, а какие — мужчине, невозможно. Зачатый ребенок любого пола получает одну половину хромосом от отца, другую — от матери, и так происходит из поколения в поколение. Представляете, как переплетены наследственные линии какого-нибудь Джойса. В ТРЕХ поколениях ЧЕТЫРНАДЦАТЬ человек внесли свой вклад в формирование его физического облика. Поэтому несходство ребенка с его родителями может быть точно так же унаследовано, как и сходство.

Многие люди очень несправедливо относятся к себе и своим детям, слишком много значения придавая наследственности. Госпожа М., например, жаловалась на своего сына 6,5 лет, который без конца создает ей проблемы. Она уверяла, что «он таким родился», и в доказательство ссылалась на своего дядю по отцовской линии, не сделавшего в жизни «ничего путного». Ее муж возражал, утверждая, что ребенок многое взял от материнских родственников. Самое печальное не только в ошибочности этих мнений, не оставляющих места для надежды. Неверный диагноз сам по себе очень вреден, а в данном случае особенно губителен. Когда вы говорите: «Ребенок родился таким», это равнозначно признанию: «Ничего не могу сделать!» Значит, вы даже не будете пытаться что-либо изменить, а раз так — не будет и никаких результатов. Но ведь даже так называемые наследственные недостатки могут быть исправлены, если ими заняться всерьез.

Смысл этой истории в том, что не следует слишком верить в плохую наследственность. Постараемся лучше распознать, какие обстоятельства в окружающей ребенка среде создали для него трудности, и испробуем все возможные способы изменить положение, пока не найдем самый эффективный. Возможно, мы ошибемся, определяя причину, вызывающую нервность ребенка, но лучше до*пустить ПОДОБНУЮ ошибку, чем списывать всю вину на наследственность. В таком случае у нас по крайней мере открыта дверь надежде. Одно время многие считали подростковую преступность фактором наследственным. Однако нашелся один умный человек, который предложил открыть для подростков побольше спортивных площадок, и мнение о связи преступности с наследственностью само собой было опровергнуто.

Главное же, почему мы не должны придавать особого значения наследственности,— до сих пор нет ни одного доказательства, что характер, темперамент и основные черты личности человека наследуются. Научные исследования, раздельно проведенные на каждом из близнецов, не привели к каким-либо убедительным результатам. Взаимоотношения братьев или сестер совершенно не зависят от того, как относятся к ним другие члены семьи. Для развития личности огромное значение имеет то обстоятельство, какое место по старшинству занимает ребенок в семье, не говоря уже о том, что и сами родители значительно меняются за время, которое проходит между рождением детей. Подобно тому, как каждое десятилетие появляются новые лекарства для лечения разных болезней, так и каждое десятилетие приносит нам все новые доказательства, что родители, сами того не желая, меняют поведение своих детей. Поведение, которое прежде считалось наследственным, теперь справедливо признано поддающимся коррекции. А это озна*чает, что в какой-то мере можно избежать психической неуравновешенности наших ребят.

Что же мы все-таки наследуем? Физический облик? Но он может быть отчасти видоизменен питанием, медицинскими препаратами и даже методом кормления. Наследуем возможность безумия? Ничего подобного, хотя невропатические родители и способны иной раз до такой степени извести своих детей, что те действительно походят на душевнобольных. Передаются ли по наследству ум и талант? Отчасти, но, если их не будут правильно воспитывать и развивать, они быстро зачахнут.

Давайте поэтому считать, что у нашего малыша хорошая наследственность, и забудем про все прочее. Предоставим ребенку все возможности проявить и развить свои таланты, честно признаем как его способности, так и их отсутствие. Если нет способностей, отменим уро*ки музыки! Ребенок может родиться в семье музыкантов, но совсем не иметь слуха, и, наоборот, он будет обладать огромным талантом, хотя никто из его предков ничем подобным не отличался. Откроем его талант, не закладывая в родословную, а стараясь понять, что действительно умеет делать наш ребенок.


Источник всего материала: http://www.child-psy.ru/azbuka/
 
Сверху